КРАТКАЯ ПОЛУЭМОЦИОНАЛЬНАЯ АВТОБИОГРАФИЯ КУРАНОВА НИКОЛАЯ ПЕТРОВИЧА

Пришел с фронта мой отец. Без руки. Живой!!! Закончилась война в мае 1945 года. Вот тогда-то я и родился. В год Победы – 15 декабря 1945 года. Последний, шестой ребенок в семье Куранова Петра Ивановича (1906 года рождения) и Курановой (Михиной) Екатерины Филипповны (1907 года рождения).

В голодные послевоенные годы многие в нашем селе Забузан Красноярского района Астраханской области голодали. Спасала рыба, что в изобилии водилась в нашей реке Бузан. Это один из многочисленных рукавов Волги. Я смутно помню это время. Но когда пошел учиться в Забузанскую семилетнюю школу (а она тогда только что стала семилетней, а до этого была начальной – четыре класса), стало уже жить легче, в нужде, но без голода. Поэтому все свое детство вспоминаю как праздник, потому что в будни мы строили социализм, а в праздники радовались жизни и продолжали строить социализм.

В начальных классах мы тогда учились по два класса вместе. На одном уроке были ученики первых и третьих классов, вторых и четвертых классов. Писали уже в тетрадях. До этого писали на газетах, потому что тетрадей не было. Писали пером, которое макали в чернильницу. Моя первая учительница Абрамова Тамара Александровна приходила из Красного Яра, районного центра. Ей приходилось перебираться через реку на пароме и шагать километров 5-6 каждый день туда и обратно в любую погоду.

Забузанской школе не хватало учителей-предметников. Поэтому нередко учитель, например, географии, преподавал химию. Мне легко давалась математика. В пятом классе математику нам преподавал учитель биологии. Но в шестом и седьмом классах мне повезло: в школу приехал молодой педагог – математичка Роза Акимовна. Вот она-то мне и привила настоящий вкус, любовь к математике. Она показала необъятные глубины этой науки. Именно тогда я понял, что предмет изучают не только для того, чтобы не обсчитали в магазине. Без знания математики невозможно создать что-то новое. Без нее бесперспективны многие науки. Детское упоение математикой сохранилось у меня до сих пор: я всюду в своей производственной и научной деятельности ищу возможность использовать математический аппарат. Где надо, а иногда и где не надо. Ведь любовь – штука не практичная.

Практичность и любовь могут убить друг друга. Только разумный компромисс, устанавливаемый скорее на подсознательном уровне, позволяет им шагать рука об руку по жизни. Любовь без прагматизма не долговечна. Прагматизм без любви – как человек без души. Любовь к математике – не исключение…

После седьмого класса – Красноярская средняя школа. Годы учебы в Красном Яру в моем сознании переплетаются с Забузанской жизнью, где я все годы с пяти лет работал на сенокосе (на «сдвижке» - волокуше, на сенокосилке, на тракторе, стогометчиком и т.п.). Но, конечно же, именно в эти годы произошло взросление. Здесь и любовь, и комсомол, и спорт, и уже мужская дружба, и высокие помыслы. Наш классный руководитель Мисюрина Надежда Михайловна, она же и наша математичка, вкладывала всю душу, все свое свободное время в наш класс. Мы не на словах, а вполне серьезно боролись за звание класса коммунистической учебы, яростно спорили на собраниях на любые темы – от борьбы с бездельниками, лоботрясами, хамами до перспектив освоения космоса, роли любви в жизни человека. Разбирали фильмы типа «А если это любовь?» «Доживем до понедельника» и др.

Теперь уже мне приходилось в любую погоду и непогоду осваивать паромную переправу и марш-броски Забузан – Красный Яр – Забузан. Время катастрофически не хватало. Уходил из дома в 5-6 утра и приходил в 10-11 часов вечера. Был членом всех спортивных (футбол, хоккей, баскетбол, легкая атлетика, настольный теннис, шахматы и т.д.) секций, пел в хоре и солировал в концертах, за мной всегда были стихи во всех школьных газетах, организовывали вечера – ведь я несколько лет был секретарем комсомольской организации школы. И это не для «галочки». Это была настоящая школа жизни. Да, школа жизни! Школьная, но все же школа жизни. Уроки приходилось учить в уме по дороге, в маршруте Забузан – Красный Яр – Забузан. Но поскольку все было интересно, во всем участвовал с большим желанием, то все, казалось, было легко. В результате, школу закончил с серебряной медалью. Четвертку поставили по русскому языку. Меня захлестнула эмоциональная волна, когда писал сочинение. Не помню уже тему, но помню, что писал его в стихотворной форме. Даже помню некоторые строки из этого сочинения.

Я в чудеса во все сейчас поверю!

Скажите только, что 20-й век!

Скажите громко, что бы все слыхали,

Что к этому причастен человек!

Или, например:

Тому, кто без цели по жизни идет,

И дни у кого абсолютно похожи,

Скажу, что напрасно на свете живет,

Скажу, что старик, хоть меня он моложе!

Вот при таком эмоциональном накале писалось это сочинение. Так что «стилистические ошибки», как сказал мне инспектор ОблОНО, были неизбежны.

Конечно же, я не жалею о том юношеском задоре, подъеме. Бог с ней, той золотой медалью. Не часто в жизни был у меня такой подъем, ведь юность вечной не бывает.

Куда мог вылиться этот юношеский максимализм? Куда угодно! Он вылился в то, что мы – пятеро из класса поехали сдавать экзамены в Москву! Из сельской школы – в Москву. Да не куда-нибудь, а в МГУ. А конкурс там, как и требования, в то время были «бешеные». Никто из нашей пятерки не поступил. Механико-математический факультет МГУ мне взять приступом не удалось, и я поступил в Саратовский университет на тот же факультет. Это было в 1964 году. В 1969 году я его закончил уже женатым человеком. В этом же году у нас родилась дочка. В Астрахани, куда я попал по распределению. «Попал» - не то слово. Поскольку СГУ я закончил с «красным дипломом», то мог выбирать место работы. Мне активно предлагали в Подмосковье в ЦАГИ – центр авиационной науки в Советском Союзе, в городе Жуковском. Я отказался потому, что очень любил своих родителей. А отец уже был не очень здоров. Поэтому выбрал Астрахань – Рыбвтуз.

Проработал я в Рыбвтузе всего один учебный год (1969-1970 г.г.) ассистентом кафедры теоретической механики. Здоровье отца стало хуже, и я пошел к ректору на прием, на серьезный разговор. Этот разговор я хорошо запомнил.

Ректором в Рыбвтузе тогда был Щербаков Артемий Захарович – прекрасный руководитель, в котором гармонично сочетались организаторские и научные способности. К тому же, он был великолепным психологом. Когда я пришел к нему с просьбой отпустить меня из Рыбвтуза в Забузан, мол, хочу себя попробовать на «деревенском поприще», изложил аргументы, где главным образом были здоровье отца и желание продолжать его линию – стать председателем колхоза, то он очень внимательно выслушал меня. В течение одного-двух часов пытался меня отговорить, мол, понимаешь, что ты губишь свою карьеру, перечеркиваешь все свои труды сложнейшей учебы в университете. Говорил, что я за год работы в Рыбвтузе успел завоевать авторитет, стал рисовать мне интересные перспективы карьерного роста в Рыбвтузе, но потом вдруг сказал: «Я, конечно, могу тебя не отпустить – ты три года должен отработать, но вижу, что твое желание – не блажь, что оно продумано и на благой основе. И знаешь, я отпущу тебя, только дай слово, что будешь со мной поддерживать отношения. Мне интересно, как сложится твоя судьба при таком развороте событий».

Так я снова в 1970 году стал Забузанским жителем.

Жителем-то я стал. Переехали семьей в родительский дом и стали жить с родителями. В это время все мои братья-сестры уже завели свои семьи и стали жить самостоятельно. Поэтому отец с матерью были одни. Моя семья была им не только не помехой, а новым жизненным импульсом. Но чем заниматься, где работать выпускнику мехмата? У меня была какая-то наглая уверенность, что найду, чем заниматься. Ведь сельский труд меня не пугал. Мне казалось, что я все могу. Надо только выбрать. А как это сделать? Поскольку я приехал не в чужую, а в свою деревню, то сразу же было несколько предложений. Во-первых, пригласил меня к себе на разговор председатель Райисполкома – бывший директор средней школы - и предложил место заведующего Районо. Я, конечно, опешил от такого предложения. Как я буду управлять школьным образованием всего района, если я не провел ни одного урока в школе? На этот аргумент мне ответили приблизительно так, мол, не боги горшки обжигают, а здесь и горшки-то не шибко высокого качества. Но меня такие аргументы не убедили, сказал, что переезжал в свою деревню не для этого. Тогда он позвонил первому секретарю райкома партии и попросил, что бы он меня принял.

Разговор с секретарем партии закончился так: «Если хочешь – сегодня же направлю тебя председателем колхоза. У меня есть сейчас проблема в дальнем селе. Но ты же хочешь жить с отцом, в своем селе. Там у меня такая проблема – нужен директор животноводческого городка. А что касается твоих научных желаний – так за научной темой далеко ходить не надо. У нас происходит массовое засоление земель, выход их из строя. Разберись, что к чему, дай рекомендации, доведи их до ума, внедри их во всем районе – вот это будет и дело, и диссертация».

Домой из района я вернулся в состоянии какой-то прострации. Ничего себе. Вот это кадровая проблема. Мне, вчерашнему выпускнику университета (мехмат!), предложен выбор: заведующий районным отделом народного образования, председатель колхоза, директор животноводческого городка. Говорю все это отцу, а он мне: «Сын! Ты еще молодой. Не торопись. Успеешь сломать себе шею. С такими предложениями лучше поступать по принципу – тебя плачут-просят, а ты реви, не ходи. Подумай, что ты умеешь лучше всего сейчас. Возьмись за это. А потом и ты осмотришься, и жизнь тебе что-то подскажет».

Я сделал по отцовскому совету. Лучше всего в то время я знал математику. Поэтому остался в родном селе, стал работать в Забузанской школе, в которой когда-то учился. Стал преподавать математику, физику и стал завучем бессменного директора школы.

Молодой учитель в своем селе – это было прекрасное время. Мне не надо было стараться завоевывать авторитет – его и так почему-то хватало; мне не надо было стараться стать старшим товарищем для учеников – это происходило само собой. Ведь я с ними с удовольствием и в футбол играл, и в самодеятельности участвовал, и в походы ходил – в общем, жил одной с ними жизнью, одними интересами. А занятия по математике, физике – это у меня на уроке получалось легко и весело. Этот период запомнился еще тем, что мы не пропускали ни одной свадьбы на селе (всюду приглашали молодого учителя – тогда учителя были авторитетной фигурой на селе, особенно – односельчанин, да еще с коренной родословной!). Оглядываясь назад, мне кажется, что этот период в моей жизни был сплошным праздником. Главной причиной в этом был дружный учительский коллектив. Я не принадлежал ни к какой группировке, все праздники проводили большим коллективом, с песнями, танцами, шутками, маскарадами…

Да, прекрасное было время. Длилось оно для меня недолго. Виной этому стала все та же любовь к математике…

Дело в том, что слова первого секретаря района партии Белоусова Ю.П. «застряли» у меня в ушах. Проблема засоления земель в Астраханской области начала занимать мою голову. В поисках ее решения я оказался в заочной аспирантуре Рыбвтуза – института, откуда два года назад ушел в деревню. За это время в Рыбвтуз приехал работать из Челябинска Муфтахов Ахмед Жаляевич, который является известным ученым в области динамики подземных вод. Остальное было делом техники. Я пошел к ректору на прием, ведь он просил меня поддерживать с ним связь. Он вызвал Муфтахова. Так я стал аспирантом-заочником. Начал учиться в аспирантуре. И математика захватила меня целиком… Помню один такой момент: сижу, работая в своем уголке, площадью один квадратный метр в своем «кабинете» в Забузанском родительском доме. Подошел отец и долго, молча стоял, смотрел, чем я занимаюсь. А я как раз вошел в очередной «раж» с какой-то мыслью, которую пытался описать формулами. Бросаю исписанные листы в разные стороны, а они все заполнены математическими символами. Наконец, отец говорит мне: «Расскажи, что это ты делаешь? Ты что-то пишешь, пишешь, а здесь и слов-то нет, одни какие-то крючки». Я попытался рассказать отцу, что я делаю, что это механика подземных вод, что без этого проблему рассоления земель не решишь. Он посмотрел на меня, вздохнул и говорит:

- Механик – это почетная профессия, он в двигателях разбирается. А ты в чем будешь разбираться, когда закончишь учиться в этой самой аспирантуре?

- Нет, говорю, папа! В двигателях я разбираться не буду.

Он тяжко вздохнул и сказал: «Жаль, но, надеюсь, ты знаешь что делаешь.» Больше мы с ним о моей учебе в аспирантуре не разговаривали. В 1973 году 4 августа не стало моего отца. Уснул и не проснулся…

А математика увела меня из села снова в Рыбвтуз. Здесь я написал диссертацию о методах расчета засоления и промывки земель, которую защитил в Москве во ВНИИ гидротехники и мелиорации. Здесь я получил научное звание доцента по кафедре высшей математики, а затем стал и самым молодым в институте деканом – деканом строительного факультета. Тогда этот факультет только-только образовался, так что я оказался первым деканом этого факультета.

В этот период в нашей семье появился сын, появилась четырехкомнатная квартира в центре Астрахани и десятки друзей. Мы жили как в сказке. И материальные блага, и духовные блага, и семейное счастье. Не хватало только одного – времени на науку. Вот она – наука – и заставила меня переехать из Астрахани в Москву. Произошло это следующим образом. В Москве во ВНИИ ВОДГЕО скончался Абрамов Сергей Кузьмич – известный ученый в области инженерной защиты от подтопления городов и промышленных площадок. На его место пригласили моего научного руководителя Муфтахова А.Ж., а через год он руководству института порекомендовал взять и меня. Мне предложили подать заявление и документы на конкурс на замещение вакантной должности старшего научного сотрудника, но сделать это негласно, не афишировать, поскольку могут возникнуть сложности с пропиской, с жилплощадью. И, мол, пока не решаться эти вопросы, говорить о переезде преждевременно. Я так и сделал, но все решилось благополучно. Мне в Москве дали и прописку, и четырехкомнатную квартиру. От меня требовался срочный переезд из Астрахани в Москву.

Поскольку документы я подавал негласно, то никто ничего и не знал. В том числе и ректор, который для меня так много сделал, а я подло, за его спиной устроил свой переезд в Москву. А я-то уже доцент, декан. Он как услышал от меня такое, покраснел, да как рявкнет: «Кулак! Я тебя из деревне вытащил, а ты за моей спиной… Да я тебя в порошок сотру! Я все сделаю, чтобы помешать твоему переезду. Я до ЦК партии дойду…» Я, было, попытался что-то возразить, а он: «Вон из моего кабинета!». А на другой день вызывает меня и говорит: «Ты вот что! Давай разойдемся по-хорошему. Я понимаю, что у тебя не было другого выхода. Ты там, в Москве, поговори, чтобы подождали до конца учебного года (а он только-только начался!). Пусть дадут мне время найти замену. Пусть все будет по-человечески».

Я поговорил, попросил, взял задание и более полугода работал деканом в Рыбвтузе и старшим научным сотрудником во ВНИИ ВОДГЕО. Уехал в Москву 1 июня 1980 года. А перед этим ректор на общем собрании института наградил меня почетной грамотой за становление строительного факультета. Артемий Захарович Щербаков, ректор Рыбвтуза, - один из прекраснейших учителей в моей жизни. Он не только простил мою «подлость», но и понял меня, не имел на меня «зуб», на прощанье пожелал мне удачи и взял с меня обещание поддерживать с ним связь, что бы он был в курсе дела, как там складывается моя судьба.

Скажу откровенно – в Москву я уезжал тяжело. Мне очень трудно было расставаться с преподавательской деятельностью. Я буквально «купался» в счастье институтской жизни. Мне нравилось все – и возможность излагать лекционный материал так, как я считаю нужным, и проведение практических занятий, где можно вести оживленный разговор с каждым студентом, и возможность наблюдать, как из первокурсника появляется специалист, да и все прочее в Рыбвтузе мне нравилось. Я до сих пор считаю, что работа преподавателя ВУЗа – одна из лучших из всех существующих на земле. После переезда в Москву я еще несколько лет видел себя в роли доцента, декана. Но, конечно, не жалею, что судьба сложилась в пользу науки. Наоборот, я рад, что у меня была и работа в школе, и работа в ВУЗе, и жизнь в науке.

Школа НИИ ВОДГЕО – дорогого стоит. Это настоящая кузница кадров высшей квалификации. В этой «кузнице» мне посчастливилось пройти путь от старшего научного сотрудника до директора института. На моих глазах проходило становление десятков людей от выпускников ВУЗов до маститых учёных. В этой «кузнице» обучение происходит наиболее эффективным способом – через решение конкретных масштабных задач. Мне пришлось быть ответственным исполнителем научных работ по сложным проблемам на многих промышленных площадках (ВАЗ, КАМАЗ, Тракторные и Трубные заводы, Атоммаш и др.), а также в разных городах СССР (Астрахань, Саратов, Сочи, Волгодонск, Набережные Челны, Днепропетровск, Харьков, Запорожье, Кривой Рог, Казань и др.). Нередко, рассматривались проблемы инженерной защиты в масштабах республик РФ (Калмыкия, Дагестан, Казахстан, Украина и др.). Особое место в моём послужном списке занимают зарубежные работы (Ливия – г. Сирт, Сирия – г. Алеппо, Куба – г. Ольгин, Тунис, Аргентина – Буэнос-Айрес, Казахстан – Атырау, Актау и др.).

В общей сложности руководил выполнением и непосредственно выполнял работы по более чем 650 проектов различного назначения и объёма.

По роду своей деятельности приобретен большой опыт взаимодействия с различными министерствами и ведомствами России, в т.ч. с министерством строительства, природных ресурсов, чрезвычайных ситуаций, науки и образования, госгортехнадзором, атомнадзором и др.

Приобретен некоторый опыт в работе экспертиз Федерального и регионального уровней (в т.ч. в государственной экологической экспертизе, главной государственной экспертизе страны) в качестве председателя экспертной комиссии, заместителя председателя, руководителя направлений, эксперта.

Значительный опыт оказался в организации и проведении строительных, строительно-монтажных, пуско-наладочных работ по системам водоснабжения, водоотведения, очистных сооружений, систем инженерной защиты территорий от опасных геологических процессов и т.п.

Производственная деятельность шла рука об руку с наукой. Конец 80-ых годов оказался у меня очень плодовитым. Здесь и защита докторской диссертации, и получение звания профессора, и пополнение семьи в виде молодой жены и двойняшек – сына и дочки. Поворотными стали в моей судьбе и начало 90-х годов, когда я организовал свою фирму. Два больших корабля – бизнес и наука вот уже четверть века несут меня по бушующим волнам судьбы! Под моим руководством защитились 12 кандидатов наук. В 2003 году на короткий срок стал Генеральным директором института ВОДГЕО. Тогда он имел статус Государственного научного центра, имел большие активы, главным образом, недвижимость. За эту недвижимость и началась схватка специалистов новой формации, в результате которой мне пришлось покинуть пост директора НИИ ВОДГЕО. Вернуться на эту должность мне пришлось в 2011 году, когда схватка за недвижимость логично завершилась, то есть её растащили по карманам известные коллективу люди, а интеллектуальный актив института (большеголовые – по выражению одного из расхитителей) вынужденным образом сбросил с себя обременение в виде той самой недвижимости и остался на улице. Тогда-то я сделал попытку объединить свою фирму и выброшенный на улицу научный коллектив прославленного института. В 2011 году по моей инициативе было образовано научно-производственное объединение ВОДГЕО (НПО «ВОДГЕО»), которое вобрало в себя как научно-исследовательский потенциал института, так и комплексное проектно-изыскательское и научно-производственное предприятие АО «ДАР/ВОДГЕО», которое в течении 25 лет развивалось как предприятие, внедрявшее разработки института в конкретные проекты. Руководить становлением этого предприятия на всём протяжении его развития посчастливилось мне и моим детям.

НПО «ВОДГЕО» на мой взгляд – оптимальная форма взаимодействия науки и производства, где эти две ипостаси взаимно обогащают друг друга и помогают двигаться вперед, развиваться. Являясь не только директором ВОДГЕО, но и президентом НПО «ВОДГЕО», был уверен, что путь к успешному развитию института в рыночной экономике найден.

Однако акции института оставались в руках тех самых любителей недвижимости, к которым в 2015 году пришли налоговые органы и наложили многомиллионные штрафы, в том числе, на юридическое лицо - Краснознамённый институт ВОДГЕО, унося его в бездну банкротства. Теперь НПО ВОДГЕО утратил Краснознамённость, но ещё более закалился в бурлящем море Российского бизнеса, продолжая выбранный путь решения различных проблем водоснабжения, водоотведения, гидротехнического строительства, инженерной гидрогеоэкологии и охраны окружающей среды «под ключ».

Будем идти, и развиваться на этом пути!

Но годы идут и, к моему удовольствию, наступило понимание, что стал отставать и уставать от новых веяний времени. Теперь мне всё больше нравиться не участвовать в процессах, а созерцать их. Особое удовольствие доставляет такого рода созерцание в кругу внуков, которых у меня пока шесть.

Будем идти, и развиваться и на этом пути!